Гексаграмма 40. Цзе. Разрешение.
Небо разрешается грозой
от бремени
земля разрешается травой
от бремени
тело разрешается болью
от бремени
душа разрешается слезами
от бремени
Непосильная ноша потому
называется непосильной,
что взвалив ее на себя,
либо сбросишь, либо умрешь
В сверкании молний
в зареве пожара
заплутавший мечется,
бьется,
сбивает ноги,
бросается из стороны в сторону
пока не настанет рассвет
и он не прозреет
если будет угодно судьбе
он найдет в горах тот источник,
чья ледяная вода
сможет смыть черную копоть
с его опаленного горла.

она не дождалась его,
но это и не было страшно -
пока она молилась за него,
она научилась ждать
и была возблагодарена за это
любовью достойного.
он не обрел просветления,
но помня о ней, нелюбимой,
вновь нашел свой почти утраченный Путь
и был награжден за это
покоем.

Гексаграмма 41. Сунь. Убыль.
Ничейная ночь, а за ней почти две луны - ничейные дни.
Мертвые приходят в гости к живым,
живые идут на поклон к мертвым.
Ничейная ночь тянется унылой музыкой костяной флейты,
Ничейная ночь несется оглушительной поступью Дикой Охоты.
Из открытых холмов сквозняком холодная струйка
ветра с другой стороны щекочет шею.
Ничейное время разбивает часы в мириады осколков-усмешек.
Живые, не тревожьте не-мертвых.
Мертвые, не вспоминайте о не-живых.
Если забудешься ночью среди темных силуэтов деревьев,
оглянись. Видишь - волчьи глаза?
Верь людям с глазами зверей, их живое тепло
осветит тебе дорогу.
Ничейные перекрестки блестят в зеркалах,
манят музыкой битых бутылок.
Нежившие, не приходите к неумершим.
Бессмертные, обходите стороной зажившихся.
Ничейный Канон прячет время под кисею.

Невесомая, невидимая, неслышимая тень ласкается к спящему,
ищет тепла, настойчиво требует страсти...
...И с беззвучным криком осыпается осколками серого льда,
увидев вместо лица зеркало Ничейного Канона.

Гексаграмма 42. И. Приумножение.
Из Канонов Возвращения

Женщина идет по рынку, опустив голову, ее щеки ласкает серая дымчатая вуаль.
За спиной у нее шепчутся: "Серая вдова идет, смотри, идет серая!"
Женщина каждый день покупает на рынке мясо, покупает душистый рис,
тмин, кардамон, жгучий перец и немного тимьяна.
Приходит домой, ставит на огонь казан, варит плов - ах, как пахнет!
Сидит у окна - ждет. Темнеет. Никто не приходит. Вдова гасит лампаду
и уходит спать. Встает утром, выносит казан из дома, раздает плов нищим -
в каждую щербатую чашку, а их много протягивают - весь город знает,
что у дома Серой вдовы по утрам можно поесть ароматного плова.
"Совсем с ума сошла, бедная", - шепчутся. "Муж с войны не вернулся", - сочувствуют.
Опадает пыль за серым покрывалом - смеются. А ей ничего.
Серая женщина день ото дня идет на рынок, покупает мясо...
А весной однажды на рынок явилась в алом, под вуалью праздничной.
Плов не успел остыть, когда он вошел в дом, подхватил жену на руки,
закружил по кухне, припадая на ногу. Щетина седая, колючая,
на щеке полоса багровая...
А наутро окрестные нищие уплетали душистый плов из щербатых чашек.
И ходит на рынок женщина в золотом, зеленом и алом,
покупает мясо и пряности, рис душистый, рассыпчатый,
варит плов вечерами да раздает голодным на улице,
как бедою осенней делилася, так и счастьем весенним делится.

Гексаграмма 43. Гуай. Выход.
И снова Каноны Недолжного.

Оглянись - быльем поросла дорога, по которой ты пришел сюда.
Бейся, кидайся на колючую изгородь памяти, ищи - не найдешь ее.
Где тот ты, что парил над землей, улыбаясь встающему солнцу?
Нет тебя, нет тебя, нет тебя, незнакомый кто-то
стоит за твоим лицом, кривит твой рот в ухмылке, сверкает твоими глазами.
Что самое обидное, ты помнишь каждый шаг, каждое движение,
каждый взмах ресниц и каждое слово, произнесенное вслух,
но тот момент, когда не ты-ты стал тобой-не тобой ускользает,
прячется за туманом благоразумия.
Тело чужое, руки непослушные, и слова вылетают изо рта горькие, чужие.
А был ли ты тобой когда-нибудь? Кем был тот, кем ты был?
В твоей голове, как всегда, звучит музыка, но танец, который ты видишь,
становится незнакомым, не получается выхватить из него движения,
закружиться, как раньше, в лихой пляске с жизнью.
Был ли ты? Вспоминаешь, как было раньше, возвращаешь себе былые жесты,
былые привычки, ловишь силками былые мысли,
повисаешь сломанной куклой, запутавшись в нитях прошлого и настоящего.
Теряешь вкусы и запахи, цвета и ноты, вспоминая - как было раньше.
Бьешься, бьешься, раздираешь грудь о шипы терновника, ищешь дорожку назад,
ищешь то, что потерял, не зная было ли оно у тебя.
Отняли! украли! выронил! Вернуться, найти, отобрать у неведомого
то, не знаю что, то, не помню зачем, то, неизвестно откуда...
Не пускает терновник, рвет плоть на лохмотья.
Тебе не вернуться. Ты знаешь, есть выход.

Гексаграмма 44. Гоу. Перечение.
Я не помню, в который раз поднимаюсь по этим ступеням.
За моими плечами вьется по ветру плащ,
хлопает складками прожитых лет,
тянет вниз памятью со вкусом можжевельника и бересклета.
Я иду по ступеням к храму, и сердце мое замирает в ожидании -
я не помню, в который раз.
Кто бы ни была та, что выйдет сегодня мне навстречу,
у нее будет то же лицо, что и всегда,
то же лицо, что я храню в своей памяти,
словно хрупкую вазу, завернутую в плащ.
Танцуй, девочка, танцуй, пусть звенят твои браслеты
на тонких запястьях, на смуглых щиколотках,
пусть поют колокольцы в твоих волосах,
пусть темный шелк взмывает в небо.
Мне кажется, я тысячу лет смотрю на этот танец,
лишь иногда закрывая глаза,
чтобы оказаться среди звона мечей и ржания коней,
чтобы принять телом сталь и досыта накормить врагов
могильной грязью вперемешку со смертью.
Танцуй, девочка, я знаю, что ты вовсе не та,
что встретила меня здесь впервые,
я и ту-то вряд ли вспомню - каким там было ее лицо?
Ты не знаешь, ты родилась уже после того,
и все равно похожа на ту, как две капли воды,
что застыли в моих глазах.
Танцуй, жрица, танцуй, и возможно я в который уже раз забуду,
что пришел сюда умирать.

Гексаграмма 45. Цуй. Воссоединение.
Из Канонов Возвращения

...Прикрыв веки, слушает солдат нежные звуки циня.
Привалился спиной к беленой изгороди, подставил обветренное лицо солнцу...

- Скажи-ка, милая, кто это там сидит у изгороди,
день деньской приходя сюда, под стены нашего дома?
- Какой-то солдат, госпожа. Много их сейчас в городе,
возвращаются с войны по домам, а этот, вишь,
задержался. Что ни день, то торчит у изгороди.
- Позови-ка его в гостевые покои, милая,
да найди мне жемчужное покрывало.
- Слушаюсь, госпожа.
Эй, чего расселся, безродный? Посмотри на меня,
бесстыжий, да поблагодари госпожу мою!
Велит тебе идти в гостевые покои, видно,
сильно ты ей надоел!
- Слова твои - мед, красавица.
- Расскажи мне, солдат, откуда ты?
И зачем ты сидишь у изгороди?
Неужели нет тебе родины, нет очага домашнего?
- Я с войны, госпожа, ну а прежде
на другой был войне, и ранее...
На век наш войн предостаточно.
Шли солдаты на войну через город,
и в том городе услышал я музыку.
Струны циня ласково гладили чьи-то руки,
мягкие, нежные... И решил я тогда,
что играет на цине прекрасная девушка.
Глаза ее будто звезды, волосы - черная лава,
кожа нежнее персика, зубы белее жемчуга...
Сто смертей в бою меня минули -
я в душе своей слышал музыку.
Полюбил я ту деву нечаянно, невозможно,
нежданно, негаданно...
А с войны на войну возвращаться -
мне опять через этот же город.
А к войне, как к жене, не торопятся -
вот и стал я ходить под изгородь,
слушать нежную циня музыку.
- Ну а если за цинем не девушка,
а старуха хромая, уродливая,
или толстая, или кривая, что тогда?
- Госпожа, такое немыслимо.
Быть не может, чтоб эту музыку
порождало что-то уродливое.
Может, внешне она не красавица,
пройдешь, не заметив, на улице,
да только ее прекраснее нету на всем белом свете.
Полюбил я ее, не видя,
за одни только пальцев движения,
так неужто ее разлюблю я,
будь она стара или горбата?
- Расскажи мне, солдат, побольше
про эту прекрасную деву,
я сочиню о ней песню и тебе подарю на память.
Песню про девушку с цинем,
полюбившую когда-то солдата,
что, проходя через город,
на ее окно обернулся...

...Нежные пальцы ласкают струны циня, перебирают мелодию,
словно жемчужные бусы: - ждала-вернулся-нашел-дождалась...

Гексаграмма 46. Шэн. Подъем.
Случилось то, чего я боялся - я все шел и шел наверх,
но гордые шпили белокаменных башен никак не показывались над вершиной холма.
Город был пуст и разрушен, ветер играл с пылью на улицах,
пускал ее вихорьками, сталкивал маленькие смерчи между собой.
Я прошел город насквозь - вот на этой площади раньше шумели фонтаны,
в этом доме жила знаменитая танцовщица - все мы бегали к ней украдкой,
а здесь в торговых рядах продавали клинки и седла, парчу и драгоценные пряности.
Пару раз спотыкался, не видя знакомых зданий - здесь должен был быть тот дом,
у ворот которого я вздыхал ночами в долгие летние месяцы, когда был неприлично молод.
Ничего не осталось от прошлого - я прошел город насквозь, чтобы спуститься по каменным ступеням,
ведущим вниз, в долину.
На ступенях играли дети. Мальчишки бросали на камни цветные камешки и стекла,
смеялись весело, запрокидывали к солнцу загорелые лица.
Этой игры я не знал. Я подошел к ним, присел на ступеньку.
- Здравствуй! - улыбнулся один. - Хочешь с нами?
- Я не умею.
- Ты же взрослый! А, ладно, смотри!..
Я хохотал вместе с ними, проиграв им горсть самоцветов.
Внизу, у подножья горы, шумели деревья и краснели черепицей дома.
Большое селение - несколько сотен дворов. Скоро здесь вырастет город,
новый город с новыми башнями, площадями и фонтанами, с домами,
под воротами которых будут вздыхать новые мальчишки - дети тех,
что играют сейчас на ступенях. Старый город - отличное место для игр,
пока камни развалин не обрели новую жизнь в новых стенах.
Я спускался вниз, улыбаясь собственным мыслям. Кажется, у реки
есть прекрасное место, где я мог бы построить свой дом.

Гексаграмма 47. Кунь. Истощение.
Не думай, что ты дошел сюда первым,
что до тебя никто не ступал по этим плитам,
не подметал полами плаща ступени,
не выхватывал меч из ножен...
Хотя меч ты выхватил раньше.
Что с того?
Ты когда-нибудь думал о том,
что бы ты делал, если бы Колесо провернулось так,
что ты оказался бы... Впрочем, неважно.
Я тиран. Я палач. Я убийца.
Я не буду с тобой говорить, хотя мог бы
сказать немало.
...Мог бы рассказать, как горел этот город,
как простоволосые женщины метались по улицам,
как плакали дети, и чужие воины с лицами,
раскрашенными черным и алым,
шли на штурм этого дворца.
Думаешь, я стар? Несомненно, для тебя
я глубокий старик. Я видел многое.
...Видел, как камни плакали копотью,
видел, как сталь ломалась о камни,
видел еще живые сердца в развороченных ребрах,
видел кровь на этих ступенях.
Тебе есть, что сказать мне? Я бы послушал,
хотя вряд ли услышу что-то новое.
...Слышал стоны, тысячей полутонов:
то стонала моя земля.
Слышал голоса предателей, поющих славу захватчикам.
Слышал стук крови в собственном сердце.
Ты думаешь, я чего-то не знаю?
Я знаю все об этой земле, она часть меня.
...Знаю, что все висельники вдоль дорог,
все распятые на крестах,
все отрубленные головы в корзине,
кровь, пропитавшая землю, - все часть меня.
У меня есть одно условие -
ты должен съесть мое сердце,
сердце моей земли. Попробуй на вкус
дующие над ней ветра,
укрывающие ее травы,
почувствуй ее боль, ее память,
ее любовь, что страшнее ее объятий.
Отдай ей себя.
Просто съешь мое сердце - стань частью
своей земли, а я пойду дальше.
Свободным.
Не хочешь?
Ах, как же вы все цените свободу.
Сообщи мне, когда ты найдешь кого-то,
кто готов от нее отказаться
ради сердца своей земли.
Я подожду, как ждал до меня другой.
Наша земля терпелива...

Гексаграмма 48. Цзин. Колодец.
Ах, как легко утонуть в твоих глазах, как легко заблудиться на тропах твоих пальцев,
как легко оказаться в одежде из волос твоих, как легко потеряться в морщинках на твоем лице!
Ах, твои движения словно фигуры танца, отточенны и изящны, уверенны и легки!
Ах, твой голос льется песней родника, шепотом ветра в склоненных ивах!
Но почему ты бежишь от меня, почему не даешь к себе прикоснуться?
Неужели кожа твоя покрывается язвами от нежных прикосновений, неужели губы твои иссохнут от поцелуя?
Отчего твое сердце бьется так ровно, отчего холодны твои пальцы,
отчего в твоих глазах я не вижу ничего, кроме себя самого?
Почему ты безмолвно уходишь, растворяясь в зеркалах и тенях,
почему мне кажется, будто я потерял сам себя или по крайней мере какую-то часть, необходимую мне для жизни?
В недосказанном облике тени всегда есть что-то невероятно притягательное,
будто в ее смутном силуэте ты угадываешь самого себя, свои жесты и привычки,
манеру говорить и держать голову, все, что ты любишь...
Почему я увидел тебя спустя всего несколько лет, и ты был абсолютно другим?
Я же помню тебя иным, я помню тебя... Я помню тебя? Я помню тебя - собой...
Отбрасывать тень - не значит владеть ей, это всего лишь значит - отбрасывать тень.
Я так любил себя в тебе, что не смог принять правду свободным разумом.
Когда я любил тебя, то я любил себя так, что не мог полюбить никого другого.
Тени будут плясать в отблесках огня - они не знают, кто отбросит их через мгновение
и наслаждаются танцем, в котором они свободны.

Гексграмма 49. Гэ. Смена.
Какое смешное слово - присяга...
Да кто ты такой, чтобы думать,
что одно твое когда-то данное слово
значит больше, чем воля всех тех,
кто сейчас брызжет пеной и строит из тел
баррикады?
А ты, быть может, и рад, да только...
Вместо крови в венах твоих -
серебристой? алой? - рекой
струится Закон.
И вместо костей в твоем теле -
железо? алмаз? - твой Долг.
И легкие заполняет -
удушьем? свободой? - Честь.
Если так нужно, ты встанешь
один против всех
нерушимой стеной
ты станешь их смертью.
Даже тысяча жалких тварей
не станут сильней
одного
из Тех-кто-Служит.

Гексаграмма 50. Дин. Жертвенник.
Опрокинут жертвенник, треснул камень,
в пыли лежат дары вышних этой земли.
Гневаются владыки, требуют плетьми
гнать жрецов вон из храма по мощеной дороге
улюлюкает толпа, свищет, хохочет
тысячезевым чудовищем
кто-то в шафранных одеждах тайком потирает руки.
излом эпох, что тут скажешь
Закон уступает дорогу Свободе
уступит ли?
Встает из пыли молодой жрец, закрывает грудью
алтарь
выходит из толпы юная девушка -
косы по ветру, юбки по ветру -
подает ему руку
строй покидает нестарый еще командир
обнажает меч, встает над теми,
кто смеет сопротивляться Свободе
Только трое? Глупцы... Смеются владыки
им вторит толпа, напирая
Только жертвенник вдруг с гулким стуком
становится так как стоял
и исходит от него аромат
храмовых благовоний, хлеба и кедра.

Гексаграмма 51. Чжэнь. Возбуждение.
Для кого-то время - гора, для кого-то - песок сквозь пальцы.
Только старухи рассказывают в сказках - жили-были во тьме веков
богоборцы, витязи, барсам снежным подобные.
Ах, ушло время, ушло безвозвратно! - стенают
не видевшие, не помнящие, не заставшие.
Да, их было много тогда - богоборцев -
и страшным было то время.
Тяжело убить бога, почти невозможно, но стократ проще
его создать.
Достаточно малого, тонкого, незаметного - никто не почует,
никто не узнает, а на свет появится новый бог,
взглянет в небо пустыми пока глазами. И нет бы убить его прямо сейчас,
он станет сильнее, когда его назовут по имени...
Много их было - богоборцев, покрытых спекшейся кровью,
бывших боготворцев, облаченных в багрянец.
Чтобы создать бога, нужно просто ненавидеть или любить - это без разницы -
кого-то так сильно, чтобы засыпать и просыпаться с его именем на устах,
чтобы кто-то владел всеми мыслями, чтобы тень его была видна
за всеми словами, всеми делами, всеми помыслами.
Твердить его имя, видеть перед глазами его лицо,
не делать ни вдоха вне мыслей о нем.
И однажды твой бог завладеет тобой, и ты будешь твердить ему молитвы,
не думая, не сомневаясь, не догадываясь...
А потом будет поздно. И если ты выживешь,
придется сменить багрянец боготворца на кровавый плащ богоборца.
А люди нынче разучились любить и ненавидеть -
тяжело убить бога, создать его - проще простого.
Но почему-то мои руки холодны от страха в это бесстрастное время.

Гексаграмма 52. Гэнь. Сосредоточенность.
Вот и граница гор и степи,
вот и пришло тебе время
остановиться,
стой!
Тебе дальше нельзя.
Ты все равно не спасешь
того, за кем следуешь:
сердце его невесело,
сердце его разрывается,
сердце его занято не тобой.
Не ходи за ним, проклятым,
только сгинешь, красавица,
погубишь его и себя.
Пусть он идет по-над пропастью,
пусть сбивает ноги,
пусть срывает ногти,
может, глаза его откроются,
может, сердце его успокоится,
может он сможет собрать себя воедино
из тех осколков,
что тебе увидать не под силу.
Отпусти же его, красавица,
если сорвется - невелика беда,
если же сможет вернуться -
может быть, сможет вернуться к тебе.

Гексаграмма 53. Цзянь. Течение.
Я буду молчать. Говорить - не мое дело, и не стоит
напоминать мне об этом лишний раз.
Так случилось, что я не люблю ничего лишнего,
но для тебя это ничего не значит. Для тебя ничего не бывает
чересчур, для тебя не бывает чужого, для тебя не бывает
нелюбимого, для тебя не бывает очень многого из того,
что я не хотел бы знать. Был бы повод
тебе позавидовать, но я не умею, так и не научился
ворошить чужие судьбы в поисках лучшей, чем та,
что досталась мне. Я доволен.
Я буду молчать. Я не скажу ни слова, но пожалуйста,
сотри пепел с висков моих, напои меня чистой водой,
смой кровь и сажу с моего тела, ароматом полыни перебей
запах смерти, пропитавший мои волосы,
а я буду молчать. Только ты ни о чем не спрашивай,
я не смогу рассказать ничего связного, из горла моего
вырвется лишь хриплое рычание - я все еще там,
и никогда не уйду оттуда, там мое место.
Не мне решать, чья доля лучше. Я просто буду молчать,
пока прохладные пальцы касаются моего лица.

Гексаграма 54. Гуй-мэй. Невеста.
Когда ты устанешь меня не любить,
просто дай мне какой-нибудь знак
Возможно, тогда я смогу наконец
вздохнуть
заплакать
взлететь
умереть
что захочешь.
Как пожелаешь.
Когда ты устанешь мучить меня,
просто закончи это
я сам вложу в твои руки
клинок, который пронзит мое сердце
если захочешь, вскрой мне горло
Как пожелаешь.
Когда ты устанешь...
Просто отпусти меня
любым из тысячи способов
как пожелаешь
если я для тебя хоть что-нибудь значил.

Гексаграмма 55. Фын. Изобилие.
Приходили к нему люди, спрашивали:
зачем спишь на соломе, укрываешься листьями, подбираешь у харчевни
рис рассыпанный? Уж не болен ли?
Здоров, - отвечал, на другой бок переворачивался.
Что лежишь под открытым небом, не строишь дом себе,
не покупаешь покрывала парчовые? Уж не беден ли?
Богат, - отвечал, метал гостям под ноги золото.
Почему проводишь время в пьянстве и праздности, не работаешь в поле,
не возносишь богам хвалы? Уж не разбойник ли?
Ничего не отвечал, закрывал глаза, отмахивался от людей докучливых.
Шумели люди, грозились побить его палками, гнали прочь из деревни.
Уйду, - отвечал, подхватывал жбан вина да и шел прочь не спеша.
Ночевал в лесу под деревом, пил натощак воду родниковую,
улыбался летнему солнышку.
Все самое ценное с собой носил - песни старые, давным давно сочиненные,
слова тихие, однажды сказанные, лица любимых - в памяти.
Зачем ему дом да земля, да золото?
Дурак строит дом, вешает занавеси, покупает покрывала парчовые,
да сидит три года один, не видя никого, кто пройдет через занавеси.
А он, пожалуй, сначала найдет ту, кто будет жить в доме
и ждать его с поля день ото дня, насыпать рис в глубокую миску,
ставить чайник с вином на огонь...
Ну а пока всего у него в изобилии - ветра, воды, огня, земли и дерева. Одному много ли надо?

Гексаграмма 56. Люй. Странствие.
Ахой, как же я устал!
Практически позабыл, как это здорово -
сесть у огня, вытянуть босые ноги (сапоги пусть сохнут у решетки),
задумчиво поболтать подогретым вином
в деревянной чаше.
И поесть, разумеется, - из тарелки,
самыми настоящими приборами.
Если повезет, то будет горячая вода,
будет пар над ванной, будут скручиваться и расслабляться
усталые мышцы.
Ахой, черноглазая!
Садись-ка ко мне на колени,
пригуби-ка вина из чаши.
Теплая ты, черноглазая,
и волосы твои пахнут домашним очагом,
кожа твоя пахнет молоком...
Мягкая ты, черноглазая,
твое тело податливо, словно снег,
выпавший весной...
Как хорошо, черноглазая, что ты забудешь меня
послезавтра,
а я не буду вспоминать тебя
уже через неделю.

Гексаграмма 57. Сунь. Проникновение.
Я лишь молю тебя - не спеши
Не торопись впускать меня в свою душу
делать меня своей сутью
дышать мной вместо воздуха -
я отравлен.
Тебе будет больно.
Не спеши вставать на мою защиту
спасать меня от судьбы
закрывать меня своей грудью -
я сам пройду этот Путь.
Я выбрал его,
и нет никого, в чьих силах
было бы что-либо изменить.
Я этим горжусь -
что еще остается мне кроме гордости
и отчаяния?
Мне не достичь просветления,
если я буду рвать свою душу
в искреннем, но таком лживом порыве
сберечь хоть кого-то.
Ты не спеши. если хочешь дождаться.
Не стремись стать скалою, удерживающей на обрыве
дерево, проросшее в нее корнями.
Попробуй стать деревом,
чьи живые корни не дают
обрушиться камню
и может быть я вернусь - к тебе.






Это к той же страшилочке. Будет еще завершение... наверное.

Гексаграмма 58. Дуй. Радость.
Радость моя, вот и ты.
Я же вернулся, живее живых, счастливей безумцев, веселее пьяных!
Радость моя, где ты была,
когда я был мертвее забытых, мудрее мертвых, печальней мудрых?
Радость моя...
Что же ты плачешь, не утирая слезы, не отводя от меня глаз?
Радость моя, это же я,
я, твой смешной невезучий герой, утопивший врагов в вине, а печаль в крови,
я сбил ноги о небо, пока добирался сюда,
я голову расшиб о дорогу, поднимаясь с небес,
радость моя, посмотри...
Небесные рыбы уплыли далеко-далеко, и небо сияет одиночеством,
и земля проливает слезы корабельными соснами,
и я ничего не хочу знать, и понимать не хочу,
я хочу быть безумным, безумным, безумным,
хочу смеяться и плакать, не понимая,
потому что весь этот мир -
просто радость моя.

Гексаграмма 59. Хуань. Раздробление.
Земля дрожит, пыль поднимается к небесам.
Это твердь сотрясается от поступи моей,
это копыта тысяч тысяч коней стучат в тонкую кожу земли,
это стяги мои заслоняют солнце,
это трубы мои заглушают раскаты грома.
Когда я спрыгну с седла, вздрогнут горы
от поступи Владыки.
Леса расступятся, реки разойдутся...
Ступени услужливо подставят камни под подошвы моих сапог.
...Ты удивлен. Не отрицай. Я слишком много видел людей,
чтобы не понимать, что ты ждал другого,
ждал обло, стозевно и лаяй
чудовище, извергающее пламя,
убивающее дыханием,
а увидел меня.
Я почти что старик, мне недавно исполнилось сорок.
Я вижу тень чудовища в глазах мальчишки в одеждах храмового служки,
и не могу удержаться от смеха, я фыркаю, словно годовалый жеребчик,
я хохочу во все горло... И ты тоже смеешься.
Мальчик, мальчик, я давненько так не смеялся.
Принеси мне напиться - холодной воды, я знаю, здесь есть источник.
Не бойся моих всадников, мальчик, отсюда они как игрушечные солдатики.
Хочешь, потом я покажу тебе парад? Подожди чуть-чуть.
Я уже немолод, мой мальчик, мне нужен отдых и пара глотков воды,
прежде чем я пойду по ступеням к храму,
кланяясь в пояс при каждом шаге.
Я слышу шепот в спину: "Владыка..."
Владыка остался внизу, мой мальчик.
А тот, кто идет по ступеням - просто я.
...Ты ждал меня, храм? Я вернулся.
Я всегда сюда возвращаюсь.

Гексаграмма 60. Цзе. Ограничение.
Во внутренних покоях есть все, что нужно -
вот циновка под ворохом шкур,
вот поднос с заветрившимися фруктами,
вот кувшин с вином
и много-много бумаги.
Среди свитков и цветной туши
не остается места отчаянию.
Малахитом по охре,
кадмием по цинку,
кармином по слоновой кости -
то ли писать, то ли рисовать -
для каллиграфа разница невелика,
но он никогда не был каллиграфом.
Поэтом он тоже был не всегда.
Во внешнем дворе стоит караул,
солдаты все ждут, когда откроются двери.
В кувшине не иссякает вино,
хотя он подозревает, что запасы
все-таки ограничены.
Всему под луной есть предел -
на тысяче листов написаны эти слова.
Всему под луной есть предел -
кистью в неумелых руках
он заклинает свое горе.
Солдаты покорно ждут, сменяются по часам.
Всему под луной есть предел -
шепчут они, дожидаясь своего генерала.

Гексаграмма 61. Чжун-фу. Внутренняя правда.
Я знаю, зачем ты пришел.
Ты так юн, и все твои мысли
написаны у тебя на лице.
Ты пришел за моей жизнью
глупый храбрый мальчишка
тебе кажется, что если ты заберешь ее
что-то в мире изменится
и наконец-то станет как надо.
Откуда я знаю? Я тоже был молод.
Оставь свой клинок, возьмешь его позже
если захочешь.
Он мне не нужен.
У меня есть вино очень удачного урожая
в тот год ты еще не родился
а я еще не состарился
очень холодное было лето
и виноград удался очень терпким.
Выпей со мной вина, мальчик,
Другого врага ты найдешь себе
в них недостатка не будет
а такого вина тебе вряд ли
удастся попробовать.
Думаешь, стоит рискнуть?
Я не боюсь тебя, мальчик
и ты не бойся меня
я давно уже перехотел
перегорел
переосмыслил
и пережил
и сейчас глоток хорошего вина
значит для меня больше
чем ты можешь себя представить.
Просто выпей, не торопясь насладись букетом
и можешь делать, что хочешь
перед тем, как окажешься вынужден
делать, что должен.

Гексаграмма 62. Сяо-го. Переразвитие малого.
Помнишь, перед тем, как уйти, я посадил дерево рядом с твоим домом?
Я никогда не разбирался в деревьях, просто выкопал в лесу тот росток,
который глянулся мне больше всех.
Ты долго смеялась, а потом сказала, что это рябина.
Я тоже смеялся, и спросил, будешь ли ты варить из нее варенье.
Я сделаю из нее бусы, серьезно сказала ты, и в этих бусах буду на свадьбе.
Когда я вернулся, ветви старой рябины клонились к земле.
Оказалось, что ты ждала меня все эти годы, а я и не знал.
Я никогда не разбирался в словах и чувствах, просто хотел сделать что-нибудь на прощанье.
Завтра наша свадьба, девочка в рябиновых бусах.
Расплети седую косу, повяжи вышитый пояс - я вернулся.

Гексаграмма 63. Цзи-цзи. Уже конец.
Владыка не спит, меряет шагами шатер.
Владыка давно не молод, хотя далеко не стар.
У Владыки в волосах серебряные нити,
жесткие складки в уголках губ,
шрам на высокой скуле.
Толстая ткань шатра не заглушает
шум веселого тоя.
Ай, большой той! Славный той устроил Владыка,
он победил все армии,
завоевал все земли,
забрал всех женщин,
которых хотел,
пей, Владыка! Смейся, пой гортанно,
выходи плясать в круг своих воинов!
Твоя держава раскинулась от океана до океана,
кочевье твое - вся земля.
Не спит Владыка, кружит по узорной кошме,
словно тигр, попавший в неволю.
Празднуй, Владыка, последний из твоих врагов
рухнул иссеченным лицом в степную пыль!
Некого больше тебе преследовать,
горяча игреневого скакуна,
некого опасаться, не нужна под халатом кольчуга,
вино твое, о Владыка, слаще всех вин,
в кубке твоем плещется алым победа.

Владыка садится на трон, покрытый шкурами,
улыбается своим мыслям.
Владыка давно не молод и еще далеко не стар,
он знает, что враги, в отличие от побед,
не бывают последними.
Пуст кубок, ни капли не пролито на кошму.
Владыка выходит к костру, запевает гортанно
под бой барабанов.
Ай, славный той!

Гексаграмма 64. Вэй-цзи. Еще не конец.
человечьи дети
смешные
хрупкие
умеют плакать
умеют бояться
умеют чувствовать боль
человечьи дети
тонкие
нежные
умеют смеяться
умеют любить
умеют быть счастливыми
человечьи дети
легко ломаются
как травинка в руке
как фарфор в кулаке
человечьи дети
просят,
чтобы им не было больно
человечьи дети
зовут хоть кого-нибудь
мы приходим
а куда деваться
когда кто-то зовет
ньера Таэри
мы не можем не отозваться
человечьи дети
уходят туда, где не больно
мы остаемся
смотреть чужими глазами
доживать их жизни
знать, что они дождутся нас за Порогом
чтобы мы рассказали им
как они жили
как думаешь, легко
рассказывать, как он жил
мальчику, отправившемуся в Забвение
двадцатилетним?
человечьи дети
учат нас чувствовать боль
учат бояться
прощать мы учимся сами
это очень важно - уметь прощать
когда ты и есть ньера Таэри
когда, уступив тебе место
за Порог уходят человечьи дети

проходя по улице
смотри на тени
непохожие на тех
кто их отбрасывает
видишь, сколько нас?
сколько детей с мертвыми глазами теней
не умеющих смеяться и плакать
благословен будь мир
где нас нет
где никогда не плачут
человечьи дети